Сегодня в Туле открыли мемориальную доску, посвящённую советскому поэту Борису Слуцкому. Поэту значительному, напрямую или исподволь повлиявшему на многих, кто был после.

Его стихи лишены лирических сантиментов настолько, что порой кажется, что вот-вот они перейдут в прозу. В них совсем нет заигрыванья с читателем и временем, в которое выпало жить. А время это не было лёгким. Слуцкий воевал с самого начала Великой Отечественной — сперва в стрелковой бригаде, затем следователем прокуратуры, политработником, закончил войну майором, вернулся с фронта с контузией, из-за которой всю жизнь потом страдал от сильнейших головных болей. Трудно найти фото, на которых Слуцкий улыбается. Вот и стихи его — такие же, рубленые, суровые, беспощадные к себе и ко времени. И — настоящие.

Любители поэзии, конечно, знают «Давайте после драки помашем кулаками...» — памяти друга, поэта Михаила Кульчицкого, который погиб в 43-м.

За наши судьбы (личные),
За нашу славу (общую),
За ту строку отличную,
Что мы искали ощупью,
За то, что не испортили
Ни песню мы, ни стих,
Давайте выпьем, мёртвые,
За здравие живых!

Или «Физиков и лириков» — его название вскоре станет крылатым выражением, звучащим до сих пор: ведь противостояниемежду гуманитариями и технарями будет существовать вечно, и лишь острота его будет меняться в зависимости от эпохи.

Что-то физики в почёте.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчёте,
Дело в мировом законе.
Значит, что-то не раскрыли
Мы, что следовало нам бы!
Значит, слабенькие крылья —
Наши сладенькие ямбы,
И в пегасовом полете
Не взлетают наши кони...
То-то физики в почёте,
То-то лирики в загоне...

Кстати, это знаковое стихотворение он написал в 1959 году в калужской Тарусе, из которой Тульская область видна на противоположном берегу Оки. На этот берег Слуцкий переберётся в 1982-м, через пять лет после того, как жизнь его жены Татьяны Дашковской унесёт неизлечимая болезнь. Этот трагический исход надломит поэта: он напишет за три месяца две сотни стихотворений и впадёт в жуткую депрессию. Жить в одиночку Слуцкому было уже невозможно, и он перебрался в Тулу к брату Ефиму, оружейному конструктору. Здесь, в доме 68 по улице Николая Руднева, поэт и провёл последние четыре года и скончался 23 февраля 1986-го. И вот теперь здесь увековечен.

Среди внушительного поэтического наследия Слуцкого есть стихи и о футболе. Чаще всего игра у него выступает как способ спасения. Такое восприятие роднит поэта с хлебнувшим лиха военным поколением, для которого то, что происходило на зелёном поле, было отдушиной, обезболивающим лекарством. Стихотворение «Футбол» — о встрече с фронтовиком, который — тоже, видимо, после контузии — едва справляется со своим телом, которому тяжело каждую секунду, но когда речь заходит о любимой игре — он преображается. Футбол способен спасать человека. Вот бы и современный наш футбол помнил об этом.

Я дважды в жизни посетил футбол.
И оба раза ничего не понял:
Все были в красном, белом, голубом.
Все бегали.
                  А больше я не помню.
Но в третий раз...
Но, впрочем, в третий раз
Я нацепил гремучие медали,
И ордена, и множество прикрас,
Которые почти за дело дали.
Тяжелый китель на плечах влача,
Лицом являя грустную солидность,
Я занял очередь у врача,
Который подтверждает инвалидность.
А вас комиссовали или нет?
А вы в тех поликлиниках бывали,
Когда бюджет,
Как танк на перевале:
Миг — и по скалам загремел бюджет.
Я не хочу затягивать расскчз
Про эту смесь протеза и протеста,
Про кислый дух бракованного теста,
Из коего повылепили нас.
Сидевший рядом трясся и дрожал.
Вся плоть его переливалась — часто,
Как будто киселю он подражал,
Как будто разлетался он на части.
В любом движенье этой дрожью связан,
Как крестным знаком верующий черт,
Он был разбит, раздавлен и размазан
Войной, не только сплюснут,
                                            но — растерт.
И так — всегда?
Во сне и наяву?

— Да. Прыгаю, а все-таки — живу!
(Ухмылка молнией кривой блеснула,
Запрыгала, как дождик, на губе.)
— Во сне — получше. Ничего себе
И — на футболе.
Он привстал со стула,
И перестал дрожать,
И подошел
Ко мне
С лицом, застывшим на мгновенье,
И свежим, словно после омовенья.
По-видимому, он вспомнил про футбол.)
— На стадионе я — перестаю!
С тех пор футбол я про себя таю.
Я берегу его на черный день.
Когда мне плохо станет в самом деле,
Я выберу трибуну,
Чтобы — тень,
Чтоб в холодке болельщики сидели,
И пусть футбол смиряет дрожь мою!

Андрей Жизлов
Фото: mos.ru, Геннадий Поляков