В июле олимпийскому чемпиону Мельбурна-56 по футболу, воспитаннику тульского «Пищевика» Борису Разинскому исполнилось бы 90 лет. Он не дожил чуть меньше года до 80. Говорят, все вратари – особенные люди, не похожие на своих «полевых» партнеров. Разинский выделялся и среди коллег по цеху, чье дело, как прозаично говорил Лев Яшин, «костями об землю стучать».
Имя вратаря номер один в мировой истории здесь к месту. Если бывалые болельщики, видевшие игру Льва Ивановича, рады, что родились в это время, то про других советских голкиперов такое вряд ли скажешь. Яшин был не просто игроком, надежным вратарём, но и олицетворением советского футбола и советского государства. А потому невольно обрекал других классных стражей ворот на место в резерве. А между тем резервисты были достойнейшие — Банников, Беляев, Котрикадзе, Леонид Иванов, Маслаченко и, конечно, Разинский. К слову, двое последних считали себя как минимум не слабее Яшина. «По физическим качествам я был посильнее Левы. Прыгал дальше. Манера у нас разная. Рассуждал так: зачем делать лишний шаг за мячом – если благодаря прыгучести могу взять красиво? Сам же удовольствие получаешь! А Яшин прыгать, как я, Кавазашвили или Банников, не мог. Зато позицию выбирал здорово», — вспоминал Разинский.
Роль дублёра уготована ему была и на Олимпиаде в Мельбурне. А путь к ней Борис начинал в Туле. Отец Разинского был офицером авиации, а потому кочевать в детстве довелось немало. В войну Борис оказался в эвакуации в маленьком городке Болотное в Новосибирской области. Там и узнал, что такое футбол — пиная с такими же, как он, пацанами, набитый тряпками мяч. Увлечение переросло в жизненную цель — в 1946 году Разинский начал заниматься в юношеской команде тульского «Пищевика», играл в нападении. Единого профсоюзного спортивного общества в ту пору еще не было, а потому свои ДСО имела почти каждая отрасль. «Пищевик» имел стадион, который располагался на том самом месте, где сейчас находится главная арена города «Арсенал». Кумирами юных воспитанников «Пищевика» были футболисты тульского «Зенита» — их баталии в кремле собирали мальчишек со всей Тулы. Чего уж говорить о тех, кто и сам хотел бы со временем зарабатывать аплодисменты зрителей красивыми финтами и прицельными ударами. Искренний футбол 40-х не был для игроков «обязаловкой» ради отработки контрактных денег. Да какие контракты! В обвязанных веревочками ботинках, огромных, безыскусно скроенных трусах и гетрах разных цветов, футболисты дарили себе и людям радость, на которую была так скупа первая половина десятилетия.
Футбол манил Разинского. В 1952 году, уже поступив в Московский институт физкультуры, он приехал в Сокольники на тренировку столичного ЦДСА, действующего чемпиона: просто хотелось своими глазами увидеть Всеволода Боброва и Григория Федотова, чьи имена раньше слышал только из чашки репродуктора да встречал в скупых газетных отчетах. «Вместе с другими пацанами стоял за воротами, подавал мячи, — вспоминал Разинский. — А дальше — случай. Вратарь Никаноров закончил тренировку, а Чанов, у которого порвался шнурок, отошел в сторону. И несколько ребят, я в том числе, кинулись занять место в пустых воротах. Били нам Федотов, Бобров, Демин, Гринин! Я в броске взял какой-то мяч. Потом еще. Другим пацанам говорят: «Отойдите!» А мне предложили остаться». Так форвард тульского «Пищевика» Разинский переквалифицировался во вратаря.
С армейским клубом связана самая важная, определяющая часть карьеры Бориса. Правда, в конце 1952 года ЦДСА, базовый клуб сборной СССР, после неудачи национальной команды на Олимпиаде в Хельсинки по указанию Сталина расформировали. Поэтому дебютировал в большом футболе Разинский в составе московского «Спартака» в 53-м, а после того как армейский клуб был возрожден, вернулся туда. В ЦДСА юный кудрявый голкипер вытеснил из состава опытного Владимира Никанорова. Прыгучий, любящий сыграть эффектно, он полюбился болельщикам. А в 1955 году Разинский дебютировал в сборной СССР, в товарищеском матче, приуроченном к неделе французского кино в Москве. Первому номеру Яшину в той встрече играть запретили, наказав голкипера за удаление в финале Кубка страны против ЦДСА, чьи ворота защищал наш герой. Дебют в целом удался — хотя два мяча от французов Разинский пропустил (матч завершился ничьей — 2:2), спасал он ворота куда чаще. И было от кого — один великолепный снайпер Раймон Копа чего стоил.
К Олимпиаде-56 Борис подошел в расцвете сил. Мельбурнские Игры он потом будет называть ярчайшим впечатлением в жизни — и не только сам футбольный турнир и жизнь в олимпийской деревне, но и долгую дорогу туда и обратно, на теплоходе «Грузия». «Не могу выделить в этом грандиозном событии что-то одно — Игры в памяти слились в одно яркое пятно. Никогда не забуду, как нас встречали в Москве. К тому же в Мельбурне познакомился со многими спортсменами, с которыми потом дружил: Владимиром Куцем, Аркадием Бочкаревым, Ларисой Латыниной», — рассказывал вратарь.
Правда, возвращался из Австралии в Советский Союз Разинский в странном статусе — олимпийского чемпиона без олимпийской медали. Дело в том, что награды вручали тогда только футболистам, участвовавшим в финальном поединке. Но Борису выпало провести на турнире только один матч — переигровку четвертьфинала против сборной Индонезии. Первая встреча с этой тихоокеанской дружиной неожиданно завершилась вничью — 0:0. Рассказывали, что индонезийцы чуть ли не стеной стали у своей штрафной, а мяч у советских футболистов просто не шел в ворота. Через два дня в переигровке наша сборная отличилась четырежды, а Разинский не пропустил ни одного гола. «В концовке получил такой удар по лопатке, что на следующий день руку поднять не мог. И Олимпиада для меня закончилась», — вспоминал Борис Давидович. В полуфинале против болгар (2:1) и в финале с югославами (1:0) в воротах вновь играл Яшин. А золотую медаль Разинский все же получил, правда только через полвека.
После триумфа в Мельбурне он еще пять сезонов царил в штрафной армейского клуба. А потом случился конфликт со старшим тренером Константином Бесковым, который по складу характера, был антиподом Бориса — жесткий до деспотизма, стремившийся держать в руках все нити управления командой. Поэтому Разинский был вынужден вернуться в «Спартак», где играл в сезоне-53. По иронии судьбы и календаря первый же матч в составе красно-белых выпало играть с бывшей командой, против бывшего тренера. Разинский отыграл безупречно, спартаковцы победили 1:0, и экспрессивный Борис не преминул позлорадствовать над Бесковым, показав тому характерный нецензурный жест.
После сезона в «Спартаке» перебрался в киевское «Динамо». А затем были московский «Серп и молот» и рижская «Даугава», ереванский «Арарат» и ташкентский «Политотдел», а закончил карьеру Разинский в сорок лет в городе Тетюхе на берегу Японского моря, где играл за местный «Гранит». В ряду команд, за которые вратарь выступал в 60-е годы, одесский «Черноморец» и липецкий «Металлург» стоят особняком. В Одессе Разинскому вновь довелось встретиться со Всеволодом Бобровым, который тогда возглавлял «моряков». Однажды Борис попросил у легендарного форварда позволить ему поиграть в нападении. Забивать Разинскому доводилось и в ЦСКА, но с пенальти — что, впрочем, тоже было экзотикой. Бобров, которому не была чужда авантюрность, разрешил, и Борис трижды огорчал соперников, а затем забил 11 мячей в турне по Африке. В Липецке за два сезона Разинский и вовсе наколотил 23 гола — не каждому форварду покорится такой результат. В нападении Борис Давидович стремился играть и в составе ветеранов сборной СССР. В паре с ним действовал не кто-нибудь, а сам Эдуард Стрельцов. «Какое же это было удовольствие! Он так чувствовал игру, что стоит чуть открыться, как в ту же секунду следовал пас. Да такой, что мяч обрабатывать не надо», — отмечал Разинский. Лишь после 50-летнего юбилея он вернулся в ворота.
После завершения игроцкой карьеры с работой было трудно. Но неугомонный, жизнелюбивый голкипер пробовал себя в разных амплуа — работал в такси, в комбинате автообслуживания. И в то же время оставался внутри футбола. Не только играл за ветеранов, но был и тренером. К слову, в начале 80-х отстаивал идею, что у вратарей команды должен быть свой наставник. Тогда некоторые посмеивались — зато сейчас такие специалисты есть даже в любительских командах. Поработал Борис Давидович в Риге, южнокорейском Сувоне, Новороссийске, Химках, Астрахани, был инспектором РФС.
Разинский никогда не унывал и не злоупотреблял алкоголем, который сгубил многих его сверстников. Раздавал залихватские, откровенные интервью, в которых не было желчи ни к ровесникам, ни к последователям. Правда, современный российский футбол ценил невысоко — не видел смысла покупать третьесортных легионеров, а отечественную вратарскую традицию считал прервавшейся на Ринате Дасаеве. Впрочем, он-то имел право на категоричность!
Наш земляк, выдающийся футболист Владимир Дорофеев помог Разинскому приобрести домик в Белеве, где Борис Давидович и его жена с удовольствием проводили лето, возвращаясь на тульскую землю, которая дала ему путевку в большой футбол. Здесь же, в Белеве, Разинский провел и свой последний матч, в 2008 году сыграв за ветеранов.
Андрей Жизлов
